Февральская пастораль

«…и отбушевавши январь, в звоне ль шампанского, в гаме ли водочки с селёдкой, входит в февраль, бегут, краснея носом, с усами заиндевелыми, обдуваясь паром - кто на службу, кто торговать, по банкам и конторам. Кто-то и по трактирам. Ночью же остро, хрупко-колюче горит Орион семизвездием тайно-прельщающим над кристаллом снегов».

Так писал Борис Зайцев о России начала прошлого века. Со звездой Орион и сейчас все в порядке, а вот с погодой… Мы входим в февраль в легком недоумении: где снегопады? Кто увел лошадку мохноногую с седыми от мороза усами? Даже спущенные с цепи дворовые псы имеют глупый вид, а разжиревшие на ветках грачи  каркают невпопад.  Почему волоокие сотрудницы «Гидрометрцентра» не хлюпают (хотя бы из приличия) носами и не припадают на правую ногу, вывернутую на скользком московском тротуаре? Обман, кругом один обман…

А не пора ли в лес за сморчками?
Но сначала – Борис Пастернак, увековечивший февраль своими знаменитыми строчками:

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.